О`Санчес - Ремесло государя
Ируми Зога расхохотался басом, но тут же испуганно осекся: все-таки траур.
– Сударь Докари, я вам весьма признателен! Я согласен.
– Просто Докари. Счастливо оставаться!
– Да, очень признателен, вам и Керси, так и сделаю. Но…
Докари тут же придержал Чернику, даже развернулся из вежливости и в знак уважения.
– Да, Ируми?
– Вот… очень вас прошу… Позовите вашего зверя, пусть он вернется и постоит на месте хотя бы пару мгновений. Мы все наслышаны о нем, но чтобы охи-охи вот так, вблизи, вне клетки, без цепей и ошейника…
– Извольте. – Докари свистнул в два пальца: Гвоздик!
Охи-охи немедленно примчался на свист и попытался в невероятном прыжке, на лету, облизать своего хозяина, однако Черника вовремя встала на дыбы и даже махнула копытом, чтобы отогнать нахального своего приятеля. Она промазала, и Гвоздик не обиделся.
– Это просто чудо, не видел бы воочию – не поверил бы… Ведь этакий молодец тургуна завалит! Клянусь потрохами!
– Не преувеличивайте, Ируми. Ни тургуна, ни дракона, ни горного медведя ему, конечно же, не взять, но я видел его в деле против матёрейшего цуцыря!
– Да вы что! И как оно?
– Гвоздик мой бился как паладин Аламаган, держался почти на равных. Ну… До встречи!
– Счастливо.
– Скорого вам пути!
На выходе из ущелья, проскакав несколько долгих локтей, Докари сделал знак, и друзья остановились.
Распогодилось. Солнце почти по-летнему согревало плоскую равнину, всю в многоцветных пятнах разнотравья. Разве что желтизны прибавилось заметно. Стада ящерных коров оставили за собою вывороченную землю, кучи гниющего навоза, особый кисловатый запах живого… Сейчас бы здесь резвились церапторы, не помешай им охотники этим утром.
– Керси, дальше наши пути слегка расходятся.
– Что? Эт-то еще почему? Ты хочешь вернуться? Зачем? Ничего не понимаю!
– Нет, Керси. Но ты помчишься напрямик, через камборовы земли, умеренно спеша, а я, все же, сделаю небольшой крючок. Я должен повидать матушку.
Керси попытался улыбнуться и кивнуть, в знак того, что он вполне понимает сыновни чувства своего друга, но… все-таки… Странновато.
– Странно, да? Рыцарь, с недвусмысленным приказом поспешить…
– Я так не говорил, Кари.
– Но подумал. Короче говоря, я чую… я ощущаю… Керси, ты ведь неплохой колдун, неужели ты сам ничего не чувствуешь… Окружающий мир… не тот… он как бы затаился…
– Да-а, из меня колдун… Я даже дождь вызвать не сумею. А вот мой прадед был!.. Я тебе доложу, он мог бы любому верховному жрецу…
– Я тебе верю, Керси, и если посмел тебя перебивать, то лишь по крайней спешке. Говорят, Морево на пороге. Именно его я, похоже, чувствую. И матушка тоже. Я готов голову прозакладывать, что смерть Его Величества связана с этими самыми… явлениями… Н-не умею объяснить более внятно… Короче говоря, я принял решение: хотя бы на пару мгновений увидаться с матерью, но это – крюк, что ни говори. Может, обойдется. А может – взыщут с меня за это. Тебе же страдать в дебрях чужих предчувствий ни к чему, хотя… – Докари засмеялся внезапно – теперь ведь не я, а ты любимец императора, не всяк решится тебя ерошить.
– Но я и без этого ничего не боюсь и не…
– Да, потому что ты хороший друг. Но сейчас я старший, и я настаиваю. Считай, что настоял.
– Понял.
– Постараюсь тебя нагнать перед отцовским замком, там уже одна дорога будет.
– А я постараюсь тебя не перегнать, хотя и мешкать не могу. Руку – и разбежались. Мне – прямо…
Перчатка хлопнула о перчатку.
– А мне чуть правее. До встречи, Керси!
– До встречи, Лин!
Керси понимал: Кари никогда не отступит от артикула и присяги, если на то не будет исключительных причин, раз уж он решил – значит край. Кари не трус и не лодырь, Кари, скорее, собственными интересами пожертвует в пользу друзей, но уж никак не наоборот. Стало быть, все он делает правильно. Почему так жарко? Пора бы прохладе выползти из оврагов, до заката ведь не так уж и далеко. Хороша почва: ни глины тебе, ни торфяников: крупный песок с мелкими камнями, твердый, слежавшийся, знай себе скачи! Такая и под дождями не расползется в непролазную квашню, чудесные здесь земли. Через пару – тройку долгих локтей будет дорога – вообще настанет отдых, а не скачка.
– Ты, Север, не думай, что я ленюсь, но до ровной дороги в галоп и не мечтай: как раз ногою в кхоровую нору угодишь! И кто тогда побежит в атаку со всей этой грудой железа на горбу? То-то же.
Керси взялся за флягу – что-то легкая слишком! А-а, б-боги! Фляжка-то пустая! Ладно, по дороге попьет, рыцарь вообще не должен обращать внимания на подобные пустяки! Единственно, что настроился глоточек сделать – ан нет его! Пошевеливайся, дружище Север, рысью пошевеливайся! Почуешь трактир, либо колодец – сразу скажи.
Действительно: по ровной широкой дороге конь шел гораздо быстрее: пусть и не в галоп, как грозился Керси, но отличной рысью. Скорбеть долго по умершим Керси не умел, потому что за свои семнадцать лет жизни ему еще не довелось пережить близко подобного горя: да, умер император, дворянин и рыцарь, человек возведший в рыцари его самого, но… Его Величество был стар, обременен болезнями, в то время как новый государь, которым без сомнения станет Его Высочество принц Токугари, весьма еще молод, у него более ста лет впереди… А он, Керси, на виду у нового государя, на хорошем счету… Дошло ли до него донесение, или ему не до пустяков теперь? Ничего себе – пустяки! Нет, принц работящ и злопамятен, конечно же прочел… Что там такое впереди? Кто смеет…
С каждым мгновением Керси приближался к перекрестку дорог: та, по которой скакал он – имперская, та, что поперек – местных властителей, баронов Камбор. На самом перекрестке стояла огромная, довольно старомодная карета, у нее не хватало колеса. Рядом с каретою суетится много народу, все сплошь вооруженные мужчины… Костерок. Считать по лошадям – не менее дюжины их… Но не разбойники, явно дворянского происхождения… А-а!.. Колесо сломалось, один из мужчин орудует молотом… Эти ему помогают… Завидев приближающегося всадника, четверо человек попрыгали в седла и перегородили ему путь. Сие наглость, если не сказать больше.
– Стойте, сударь. Дальше вам пока дороги нет.
– Да неужели??? – Керси поставил Севера на дыбы, чтобы его остановка не выглядела испугом, и расхохотался. И все же следовало быть осмотрительным, не нарываться на драку тотчас же. Правая рука его передумала лезть за спину и легла на секиру. Не вынимая. – По имперской дороге? Нет хода рыцарю? Это забавно.
– Да, сударь. По обличию вы дворянин и рыцарь, но нынче на больших дорогах всякой пакости хватает. Если вы окажетесь тем, кем выглядите – вам никто не причинит вреда и задержки. Представьтесь. Я – баронет Роболи Камбор, старший сын его сиятельства.
